Бортовой

Оглавление

– Не факт, что уйду без драки, но вполне возможно, – кивнул я. – Повторяю вопрос, товарищ полковник: что я должен сделать?

– То, что я уже говорил, – Лемешев смерил меня холодным взглядом. – При этом ежеминутно помня о цене ошибки.

– Если я вас правильно понял, успех тоже обойдётся… недёшево.

– Ничто в этой жизни не даётся даром, капитан. Иногда ради выживания человечества требуется рисковать жизнями далеко не худших его представителей. И это – самое поганое, что есть в моей работе…

Из всего экипажа я один знаю, куда и зачем мы пойдём через оставшиеся пять дней.

Я должен буду рисковать их жизнями. Возможно, поведу на верную гибель, не имея права сказать им об этом.

Стоит ли пара лишних дней, которые мы дадим СБ, этой жертвы? И смогу ли я сам жить, если всё сложится… не самым лучшим образом?

Мой экипаж. Моя вторая семья…

Но я смотрю на человеческий муравейник – планету Земля, мою родину – и понимаю, что не могу пожертвовать ею, спасая своих друзей. Потому что, проиграв эту войну, я в любом случае потеряю всё. И всех. Земля, поднявшаяся из пресловутой «тысячелетней лужи кровавого дерьма» – самая лучшая защита для тех, кто мне дорог. Только такая Земля может быть для них домом. Если я проиграю бой… Нет – если мы проиграем бой, то шанс подняться снова у человечества появится очень не скоро. Если вообще появится, потому что к власти рвутся его самые лютые ненавистники.

А с виду они неотличимы от нас. В этом их главная опасность.

«Если ищешь причину большинства своих проблем – подойди к зеркалу», – прилетел по нейросвязи немного насмешливый голос.

«Это что, универсальное правило для всех разумных?»

«Мы все сделаны по одному образцу. Ваши богословы почему-то считали, что это относится только к структуре биологического организма, но здесь они ошиблись».

Ну, вот, старика пробило на философию. Теперь, пока снова не уснёт, не отвяжется. Хотя не скажу, что разговоры с ним так уж неприятны. Древний – больше двух миллионов лет от роду – разумный корабль давно вымершей расы, встреченный нами буквально на пороге Земли, не мог пришвартоваться к станции. Габариты нестандартные, более десяти километров в длину. Диаметр станции и то меньше. Но, немного освоившись, он лёг в дрейф в полусотне километров от рукотворного космического города людей, подпустил к себе учёных. Ему потребовалось время, чтобы немного прийти в себя и освоить наши способы общения. Неплохо поднаторел в земных языках. Он давно понял, что я не принадлежу к его виду, но при этом упорно продолжал считать меня «своим». Это можно понять: я ведь тоже… э-э-э… корабль.

«Почему же у нас принято считать, что чужая душа – потёмки? Ну, раз уж нас по одному лекалу кроили…»

«Тот, кто это сказал, не смог разобраться даже в собственной душе, – в бесплотном голосе старика мне почудился призрак иронии. – Вы, люди, ещё слишком молоды, чтобы быть мудрыми. Но вы быстро учитесь. Мне нравится общаться с вами, я вспоминаю собственную молодость… Правда, должен сознаться, многие блоки моей памяти безвозвратно утрачены… но постепенно, общаясь с вами, я восстанавливаю доступ к тем, которые ещё целы».

«Ты так и не сказал, как мне тебя называть».

«Это так важно?» – удивился древний, как само человечество, старик.

«Привычка представителя многочисленной расы – у каждого должно быть имя».

«Имя, отражающее индивидуальность, да… Долгое время оно мне было не нужно, и… Если оно у меня когда-то и имелось, то я его не помню. Прости, брат».

Брат… Ничего себе, братик – в двадцать пять раз превосходящий размерами «Арго» и почти в сорок шесть тысяч раз старше меня самого.

«Скажи, дружище, у тебя есть враги?»

«Враги? Что такое враги?»

«Те, кто желает твоей смерти или радуется твоим бедам».

«На моём пути встречались такие, кто не пытался говорить, а сразу начинал причинять мне боль или старался насильно удержать около планеты. Я их убивал, я не считал их поведение разумным… Но это было давно. А у тебя есть враги? Ты бы не спросил, если бы дело обстояло иначе».

«Да. У меня есть враги. У моих друзей есть враги. У всего человечества есть враги».

«Ты хочешь их убить?»

«Я хочу лишить их возможности причинить нам хоть какой-то вред. Если не останется другого способа, кроме убийства, я буду их убивать… пока смогу».

«Если бы ты ответил иначе, я бы прекратил общение с тобой. Но ты ответил как мой истинный брат… Теперь я вспоминаю… кажется…»

Нейроканал угас: не иначе старик внезапно погрузился в сон. С ним это часто случается, иногда посреди разговора отключает связь.

Скорость обмена информацией по нейросвязи на порядки выше, чем у обычного звукового общения. Довольно «вместительный» разговор может занимать считанные секунды реального времени. Правда, отнимает массу сил у человека и немилосердно кушает ресурс батареи моего андроида. Батарея хоть и атомная, с расчётом на двадцать лет активной работы, но пиковые нагрузки за короткие промежутки времени ей не очень полезны. Этот разговор, к примеру, занял меньше секунды. Никто из пассажиров «трамвая» и не заметил, что я на это время выпал из реальности. Тем более что голопроектор андроида работал исправно, формируя мне слегка сонную физиономию скучающего пилота-отпускника… У меня есть ещё пять дней, чтобы пообщаться с родными.

Пять дней.

Целая вечность.

Вот и «наш» скверик.

Привычка – вторая натура. Не могу себя пересилить, чтобы хотя бы разок нарочно опоздать. Всё равно являюсь заранее, куда бы ни пригласили, и с кем бы ни была оговорена встреча. Я же не ИИ, который выполняет указания с точностью до долей секунды. Вот, кстати, подкатывает маленькая грузовая тележка – именно с точностью до долей секунды, ровно в то время, какое было указано в заявке.